Валерий Зорькин: от противостояния Кремлю к охранительству

Открытая Россия вспоминает о временах, когда Конституционный суд во главе с Валерием Зорькиным был противовесом авторитарным тенденциям в российской политике и о том, чем это закончилось.

В начале 90-х годов Конституционный суд был почти таким же неприятным для Кремля институтом, как вечно мятежные Верховный Совет и Съезд народных депутатов.

Российская Федерация только что стала независимым государством, а Ельцин ― президентом. В 1990-1991 годах первого президента России принесла к власти волна народного обожания, но уже в 1992 году, после начала шоковой терапии, приязнь россиян к Ельцину начала таять. Кремль был в жестком противостоянии с очень сильным парламентом и всей структурой Советов, находился под атакой агрессивной и многочисленной уличной национал-патриотической оппозиции. Все более жестко фрондировал вице-президент Александр Руцкой. Сторонники Ельцина по-прежнему были способны собирать многочисленные митинги под триколорами, но президентская власть в политической борьбе все больше опиралась на проельцинские телеканалы и на силовые структуры. И Конституционный суд во главе с Валерием Зорькиным был в этом противостоянии важной третьей силой.

Конституционный суд не всегда отменял только президентские указы, принимая сторону Верховного совета.

25 декабря 1991 года, в день окончательного прекращения существования СССР, Верховный совет своим решением официально переименовал РСФСР в Российскую Федерацию. Решение, казалось бы, стало вполне логичным — громоздкая аббревиатура советских времен плохо подходила к молодому капиталистическому государству под трехцветным флагом.

Но Зорькин указал, что решение о переименовании страны, которое влечет за собой внесение изменений в конституцию, не могло приниматься Верховным Советом — это уполномочен делать только Съезд народных депутатов. Поцесс переименования растянулся на несколько месяцев — до мая 1992 года.

Впервые Зорькин и КС по-настоящему перешли дорогу президенту уже в январе 1992 года — всего через три недели после того, как прекратил существование СССР, и Ельцин занял кабинет Горбачева в Кремле. Как только Ельцин в декабре 1991 года стал правителем суверенного государства (а не одной из союзных республик), он задумал самые масштабные с 50-х годов преобразования правоохранительной системы: слияние МВД и органов госбезопасности.

Служба госбезопасности с августа по декабрь 1991 года находилась в низшей точке авторитета в обществе. Она пережила чехарду начальников и несколько переименований. В начале 1992 года бывший КГБ назывался Агентство федеральной безопасности (АФБ), и в последующие годы сменил еще несколько названий, прежде чем укрепился бренд ФСБ.

Ельцин хотел объединить МВД и АФБ, создав суперведомство — Министерство безопасности и внутренних дел. По поводу мотивов Ельцина и его окружения до сих пор нет единого мнения. По одной из версий, президентская команда хотела именно таким путем упразднить некогда всесильную госбезопасность — растворить ее структуры в огромном МВД. Именно так президентскую инициативу поняли многие чекисты, готовившиеся писать рапорты об увольнении. Но более правдоподобна другая версия: возвращая правоохранительную систему в состояние времен Лаврентия Берии, Ельцин пытался консолидировать силовые ресурсы, готовясь к решительному противостоянию с оппозицией.

Президентский указ об объединении МВД и АФБ был отменен Конституционным судом.

«Разделение и взаимное сдерживание служб государственной безопасности и внутренних дел обеспечивает конституционный демократический строй и является одной из гарантий против узурпации власти. Указ президента... противоречит ряду законов РСФСР, содержание которых обеспечивает соблюдение установленного в Российской Федерации разделения властей, создает систему сдержек и противовесов, направленных в конечном счете на охрану конституционных прав и свобод граждан, конституционного строя в целом», — говорилось в решении Конституционного суда.

В 1993 году противостояние Ельцина и Верховного Совета обострилось. Первую попытку переломить ситуацию в конфликте ветвей власти Ельцин предпринял в марте 1993 года. После окончания внеочередного Съезда народных депутатов президент обратился к населению страны в телеэфире и объявил о «подписании указа об особом порядке управления до преодоления кризиса власти».

Конституционный суд во главе с Зорькиным тут же рассмотрел это телеобращение на предмет соответствия конституции.

«Конституцией и законодательством Российской Федерации не предусмотрена возможность введения особого порядка управления. Особые формы управления могут быть введены лишь в условиях чрезвычайного положения на основаниях и в порядке, предусмотренных законом», — было сказано в решении КС.

Кроме того, КС встал на защиту принципов федерализма: «Решение Президента о том, что главы исполнительной власти и правительства субъектов Российской Федерации подотчетны непосредственно Президенту и Правительству России, а их полномочия „не могут быть прекращены без решения Президента Российской Федерации“, — явное вмешательство в компетенцию субъектов Российской Федерации».

Когда в сентябре 1993 года Ельцин издал указ № 1400 о прекращении работы Верховного Совета, Конституционный суд признал указ неконституционным и заявил, что он «служит основанием отрешения президента от должности».

Драматические события сентября-октября 1993 года закончились разгоном парламента. Нелояльное решение КС стоило Зорькину поста главы суда, и даже, на какое-то время, статуса судьи.

Зорькин вернулся судьей в Конституционный суд уже в 1994 году, а главой КС вновь стал при Владимире Путине, в 2003 году. И это был уже совсем другой человек. Риторика главы Конституционного суда, и риторика самого КС полностью изменились.

Раньше решения суда были написаны сухим языком высокой юриспруденции, максимально лишены эпитетов. Схожими были и высказывания самого Зорькина.

Теперь же Зорькин — публицистичен и ярок в своих публичных выступлениях.

«„Старые“ демократии, воодушевленные идеями либерализма, очень активно продвигаются в сторону защиты разного рода меньшинств и нередко весьма решительно игнорируют при этом возражения своих граждан, обеспокоенных последствиями таких решений», — говорил в 2013 году Зорькин о защите прав секс-меньшинств во время одной из международных конференций.

На страницах официальной правительственной «Российской газеты» Зорькин пускался в пространные исторические рассуждения. Согласно главе КС, земельная реформа Александра II «разрушила уже и без того заметно ослабевшую к этому времени связь между двумя основными социальными классами нации — дворянством и крестьянами». «При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации», — убежден глава Конституционного суда.

Перестройку Зорькин оценивал как «лишенные моральной основы»«смуту» и «хаос», а массовые протесты декабря 2011 года с требованием честных выборов — как «подогреваемые из-за рубежа». По мнению Зорькина, нужно «не бичевать пороки», а «терпеливо работать». Россия нуждается в «умеренных людях», и умеренный человек, «постарается хотя бы не усугублять ситуацию». «Он вдумается — а может быть, если эти пороки начать бичевать слишком страстно, то станет еще хуже?» — считает Зорькин.

Сходным образом изменился и дух постановлений Конституционного суда. В 2005 году КС подтвердил конституционность закона о новом порядке назначения глав субъектов РФ законодательными органами по предложению президента. Напомним, что в марте 1993 года КС пресек куда более робкую попытку Ельцина поставить регионы в политическую зависимость от Кремля.

Глава КС говорил, что участие России в различных международных договорах «не означает делегирование своего суверенитета». В 2015 году Госдума пошла на встречу чаяниям Зорькина и приняла закон о приоритете решений российского Конституционного суда над вердиктами международных инстанций.

Трудно сказать, что именно повлияло на господина Зорькина — болезненный опыт поражения 1993 года и последующая опала, или просто второй президент России для Зорькина в политическом смысле оказался симпатичнее первого.